Учитель

* * *

Низка моя каста, низка моя каста,

и все надо мной насмехаются часто.

Но сердце я отдал своей низкой касте,

в ней славлю я Бога, и в ней — моё счастье.

 

* * *

Воду истины однажды

в кубок мне пришлось налить.

Пью всю жизнь её, но жажды

я не в силах утолить.

 

* * *

Кабир нам говорит: “Мир счастлив, сыт,

и сном невежества он сладко спит,

А я не сплю, познанию причастен,

но плачу, в знании своём несчастен”.

 

* * *

Кабир с учителем соединён любовью,

он слился с ним, как соль с мукой.

Всё уничтожилось — и каста и сословье.

Но кем я стал? Кто я такой?

 

* * *

На пустынной и сухой земле

лотос вечной мудрости цветёт,

Там душа моя сродни пчеле,

извлекающей чудесный мёд.

 

* * *

Как та вода, что превратится в лёд

и вновь, растаяв, побежит ручьём,-

В ученике учитель оживёт,

а ученик — в учителе своём.

 

 

 

 

 

* * *

Там, где нет основанья у храма,

там, где нет у наставника плоти,

Там наставника с радостью вижу,

там всегда вы Кабира найдёте.

 

* * *

Моя душа, искавшая добра,

совсем не та сегодня, что вчера:

Кто на гору обратно повернёт

поток, что с горных ринулся высот?

 

* * *

Метнул с любовью живою

учитель стрелу из лука,

И в сердце моё стрелою

вонзилась его наука.

 

* * *

В сей лавке я достал весь нужный мне товар.

Чтоб знанье не погасло,

Учитель мне поднёс такой светильник в дар,

который

 

* * *

Не будь учителя, стряслось бы горе:

как мотылёк, ты смерть обрёл бы вскоре,

Светильником заворожённый,

но призрачным огнём сожжённый.

 

* * *

Учитель, как поможешь ты, бедняга,

ученику, что не желает блага?

Он так легко покинет верный путь, —

о, стоит только в дудочку подуть!

 

* * *

Учитель тебе не поможет, невежда,

чей дух окунулся в зловонную грязь:

Так целой не станет худая одежда,

хоть красною краской её ты покрась.

 

* * *

Мы плыть хотим по морю бытия

в ладье обрядов старых и молений,

Но говорит учитель, что ладья

прогнила и потонет в бурной пене.

 

* * *

Так говорит Кабир: “Учитель, ты хорош,

но только если ты даёшь, а не берёшь.

 

Тот не учитель, кто, как нищий скопидом,

за подаянием из дома ходит в дом!”

 

* * *

По стопам учителя слепого

движется незрячий ученик,

А в конце пути один другого

свалит в яму в некий горький миг.

 

* * *

Сей мир — доска; на ней игру ведут со злостью;

но сразу я продвинулся вперёд,

Лишь начал я играть любви игральной костью:

учитель подсказал мне верный ход.

 

* * *

Учитель к нам пришёл, прогнал усталость вдруг,

и мы воспрянули для жизни новой,

Покинув навсегда судьбы гончарный круг,

как глиняный сосуд, уже готовый.

 

* * *

Кабир сказал: “Вино ученья сладко,

но пить его не всем дано.

Учителю мы платим головою

за это сладкое вино”.

 

* * *

Никогда не протрезвится тот,

кто вино самопознанья пьёт;

Он, вкусив чудесного вина,

Стал похож на буйного слона.

 

* * *

Из всех напитков что хмельнее,

учитель, чем напиток твой?

Лишь каплю капнешь в чашу сердца —

и станет чаша золотой.

 

* * *

Нет пользы в изученье древних книг;

умрёт и грамотей, читавший много;

Ты боль добра и правды не постиг,

зачем же громко призываешь Бога?

 

* * *

Пусть в чернила превращу я всю морскую влагу,

пусть всю землю превращу я в чистую бумагу,

Пусть я все деревья в перья превратить замыслю, —

всё, чем ты хорош, учитель, разве перечислю?

 

* * *

В лесу, куда не залетит и птица,

куда вступить и грозный тигр боится.

Куда закрыт и днём и ночью вход, —

в невидимом лесу Кабир живёт.

 

* * *

В сердце — Джамуга и Ганга — текут две реки.

К рекам — два спуска: весёлый и полный тоски.

Ныне Кабир между реками храм свой воздвиг.

Спрятались пандиты, смотрят и ждут каждый миг:

Скоро ль появится этот Кабир вдалеке

и по какому из спусков сойдёт он к реке?

 

* * *

Ничем я не владею: всё, что есть,

твоим, а не моим должны мы счесть,

Так разве мне дарить тебе дано

то, что твоим является давно?

 

* * *

“Я”, “я” — недуг ужасный, смертельный для души:

Огонь, что вспыхнул в хлопке, скорее потуши!

 

* * *

Кабир отвергни зло и ложь!

Приняв от мира только боль,

Опарой жизни ты взойдёшь,

где смешаны мука и соль.

 

* * *

Уставов мёртвых проповедник,

идёт в объятья смерти мир.

Любви бессмертной собеседник,

из чаши жизни пьёт Кабир.

 

* * *

“Моё” и “я” — беда. Их уничтожь скорее:

“Моё” — цепь на нога, а “я” — петля на шее.

 

* * *

Сожгу свои надежды и тревоги,

не буду суетным, как наши йоги,

В тиши, отвергнув низменную страсть,

я буду кротко пряжу правды прясть.

 

* * *

Ты знаешь всё, ты всё постиг вокруг,

а действуешь как вор, насильник.

Не глупо ли свалится в яму вдруг,

когда в руках горит светильник?

 

* * *

Зеркальце в сердце твоём, но с трудом

видишь лицо своё в зеркальце том:

В нём отраженье живёт лишь тогда,

если душа не дрожит, как вода.

 

* * *

Кабир поселился в том чудном краю,

куда не пробраться вовек муравью,

Куда не проникнут ни ветер, ни время,

где места не сыщет горчичное семя.

 

 

 

 

* * *

Поклоняться я не стану

каменному истукану:

Надо быть большим глупцом,

чтоб считать его творцом!

 

* * *

Камню пусть не кланяется мир —

не поможет каменный кумир!

Если в двери чёрных дел войду,

окажусь я в копоти, в чаду.

 

* * *

Есть трещина в моей душе, как в хрустале:

я ненавижу всё, что дурно на земле.

Пороки возлюбить нельзя меня заставить:

ты можешь ли хрусталь от трещины избавить?

 

* * *

Мне опротивели друзья, родня

от здравого их смысла,

Как молоко, стоявшее три дня,

моя душа прокисла.

 

* * *

Ни разу, с тех пор как на свете живу,

я счастья не видел ещё наяву.

Я — веточка-ветка в зелёном уборе,

а листья-листочки — они моё горе!

 

* * *

Не встретил никого, — таких, как видно, нет, —

кто б научил меня, кто б дельный дал совет.

Я в море бытия тону при свете дня,

никто за волосы не вытащит меня!

 

* * *

Я в мире не нашёл таких, кто б не горел

в огне забот, и бед, и повседневных дел.

За кем же я пойду, с кого пример возьму?

Я предан лишь добру — и больше никому!

 

* * *

Всю жизнь ты наставлял и слушал наставленья,

и вот запутался — затем, что никогда

Ты собственной души не понимал веленья.

Теперь как быть? Сгори от горя и стыда!

 

* * *

Счастье, ты — влага, но в ней слишком много огня:

Сколько ни пью тебя — мучает жажда меня.

 

Если ты море, я — рыба в потоке морском,

Но умираю от жажды, хоть влага кругом.

 

Если ты клетка, то я, попугай, — взаперти:

Смерти призыв разве сможет сквозь прутья пройти?

 

Если ты дерево, я — горемычный птенец:

Листьев зелёных когда я коснусь наконец?

 

Я — ученик, ты — учитель, мне данный судьбой.

В день мой последний я встречусь, быть может с тобой.

 

* * *

Кто — чей отец и кто — чей сын? Ты поразмысли: чей ты? Кто ты?

Кто страждет сам, а кто другим принёс мученья и заботы?

 

Умелый фокусник и плут затеял эту кутерьму,

Зачем же разлучаться с ним, когда я так стремлюсь к нему?

 

* * *

Кто — чья жена и кто — чей муж? Подумай, вникни в это дело,

Пока способен размышлять, пока твоё не сгнило тело.

 

Мне ловкий нравится фигляр, творит он чудо каждый миг,

И, вглядываясь в чудеса, я тайну фокусов постиг.

 

* * *

Пьём воду — загрязняем воду, и нам воды никто не даст;

На солнце смотрим -загрязняем: ведь солнце не для низших каст!

 

Родимся — загрязним рожденье; умрём — и станет смерть грязна;

На всём пятно мы оставляем, и чистым не стереть пятна.

 

Но объясни мне: кто же чистый? Скажи мне, пандит: в чём же грех?

Ты с виду мне добра желаешь, а вот чему ты учишь всех!

 

Мы словом загрязним и взглядом… Но где достоинство, где честь?

Мы с высшими не смеем рядом ни пить, ни есть, ни встать, ни сесть.

 

Судьба связала нас цепями, и разум у людей померк,

Но тот, в чьём сердце свет и благо, неприкасаемость отверг!

 

* * *

Посмотрите, как плоть сотворили мою;

Я из глины и грязной воды состою.

 

Я — ничто, у меня за душой — ничего,

Достояние Рамы — моё существо.

 

Рама душу вдохнул в этот глиняный прах,

Мир придумал, где ложь, и нажива, и страх.

 

У иных — много денег, услад и отрад,

Но когда на костре погребальном сгорят,

 

Череп их разобьют, как из глины горшок,

И Кабир говорит: “Этот час недалёк.

 

Видишь яму, в которой конец обретёшь?

Там и кости твои, и нажива, и ложь!”

 

* * *

Душа — не человек, душа — не Бог,

Душа — не Шива, не факир, не йог,

 

Душа — не шейх, что рассуждает длинно,

Нет у неё ни матери, ни сына.

 

Кто ведает, когда прилёт конец

Той, чья обитель — бренный сей дворец?

 

Душа — не нищий и не царь вселенной,

Душа — не жрец и не супруг почтенный,

 

Не плотник и не брахман, не аскет,

Ни крови у неё, ни тела нет.

 

Никто не видел жизнь её доныне,

Никто не слышал о её кончине.

 

Лишь тот о гибели её скорбит,

Кто совесть потерял и всякий стыд.

 

Когда к добру и правде путь обрёл я,

То стал сильней, страх смерти поборол я.

 

Душа, как на бумаге след чернил,

Останется: я суть её открыл!

 

* * *

Я — слуга всех бедных слуг,

добрых я слуга.

 

Я — трава: пусть топчет луг

каждая нога!