В человека легко ль воплотиться?

 

* * *

Тону, тону в пучине бытия!

Ладью я вижу, только в ней — змея.

 

Как быть? На дно пойду я без ладьи,

иль гибель обрету я от змеи!

 

 

* * *

Душа, как птица, на небо взлетела,

а где-то на земле осталось тело,

 

И воду жизни птица пьёт земная,

о призрачной земле не вспоминая.

 

 

* * *

Свет истины храни. Он никому неведом.

Ни веды, ни Коран поведать не смогли, —

 

В чём истина? А мир Корану верит, ведам, —

поверит ли тебе, о грешный сын земли!

 

 

* * *

Нельзя и правду возлюбить, и ложь,

и голос доброты, и денег звон.

 

Не будь на жалкий барабан похож,

в который ударяют с двух сторон.

 

* * *

Твоя душа как поле; сторож слеп;

пробрался вор-корысть, ворует хлеб;

 

Пока твои не завершились дни,

последние колосья сохрани!

 

* * *

Тебя во время лепки бьёт гончар:

твоя судьба — горшок из глины.

 

Покуда не сразил тебя удар,

свой путь обдумай, трудный, длинный.

 

* * *

Нас делает гончар; подобны мы сосуду;

и сыплются на нас удары отовсюду.

 

Во время обжига, удар считая каждый,

мы от мучительной изнемогаем жажды.

* * *

Забыл ты о правде? Так вспомни:

к огню ты придвинулся близко,

 

Огонь — твоё горькое горе,

а ты — деревянная миска.

 

 

* * *

Похоже наше тело на глиняный сосуд.

Его всё время люди в своих руках несут.

 

От одного удара он разобьётся вдруг —

и черепки мгновенно мы выроним из рук.

 

 

* * *

Топором деяний вырубаешь

рощу дней своих: всё, чем живёшь!

 

Собственные зубы вырываешь,

сам себе в живот вонзаешь нож.

 

 

* * *

Терпеть не можешь грязи на теле, на одежде.

Свою ты видишь душу? Её отмыл ты прежде!

 

 

* * *

Бездельники в одеждах белых теперь жуют свой бетель,

Но ад — последняя обитель презревших добродетель.

 

 

* * *

Ты думал, что ты есть начало начал,

зачем же ты в страхе теперь закричал?

 

Когда-то посеяв акации семя,

зачем ты о манго мечтаешь всё время?

 

 

* * *

Смотри: и мудрецы, добро отвергнув, вскоре

потонут в тяжком зле, как в море,

 

А нам трудней стократ — простым, обычным людям, —

едва мы о добре забудем.

 

* * *

Смотри: весь мир — в цепях дурных страстей,

не мир, а мрачная темница!

 

Но если это Бог связал людей,

то как свободы им добиться?

* * *

Средь моря зла мы видим чистый пруд,

в котором нежно лотосы цветут,

 

Но пруд сожгут, хотя кругом вода,

за грех, свершённый в прежние года.

 

 

* * *

Читай четыре веды — всё равно

тебе добро постигнуть не дано.

 

Ведь хлеб добра убрал Кабир на воле,

и видит пандит: опустело поле…

 

 

* * *

Нам не помогут брахманы беседами,

не нужен людям опыт их убогий.

 

Ужель они, опутанные ведами,

для нас отыщут верные дороги?

 

 

* * *

Прописям бессмысленным в угоду

пандит пьёт, процеживая, воду,

 

Чтоб избавить от страданий мнимых

обитателей воды незримых,

 

Но, читая, почитая веду,

постоянно пакостит соседу.

 

 

* * *

Пандитам сказал я резко: “Вы даёте людям яд,

в вашей проповеди жалкой нет ни правды, ни добра.

 

Призывая к ненасилью тех, кого сейчас казнят,

убиваете несчастных каждым взмахом топора”.

 

* * *

Пандит — пахарь, но, чужое поле зорко охраняя,

о своём забыл он поле и лишился урожая.

 

Всех он учит, этот пандит, с виду помыслом высок,

но прислушайся — поймёшь ты: у него во рту песок!

 

* * *

Луну хвалили ночью звёзды:

“Ты светишь так, что всем светло!”

 

Но звёзды спрятались, как только

на небе солнышко взошло.

* * *

Приятен снежный ком, он красотою манит,

Но солнышко взойдёт — и он водою станет!

 

 

* * *

Посмотри, как буря знанья повалила все заборы!

Рухнуло корысти зданье, — двери, стены и подпоры,

 

Рухнули столбы сомнений; рядом себялюбья балка,

черепки дурных стремлений, скудоумия черпалка.

 

Дождь, сопутствующий буре, оросил сердца живые, —

солнце истины сегодня мы увидели впервые!

 

 

* * *

Ты о добре забыл: твой труд — разврат и блуд.

Когда же перевоплотиться

 

Твой час придёт, тогда другой узнаешь труд,

которым трудится ослица!

 

 

* * *

Подобье Бога в лавке покупая,

склоняется пред ним толпа людская,

 

Слоняется по северу и югу,

и все уподобляются друг другу.

 

 

* * *

Брахман, что читает гаятри на закате, на заре,

Почему забыл об истинном властелине — о добре?

 

Брахман, к чьим ногам склоняется множество простых людей,

Почему забыл о светоче, чтобы стало нам светлей?

 

Почему не вспоминает он об отраде из оград —

О любви, о бескорыстии? Пандит, попадёшь ты в ад!

 

Ты творишь деянья низкие и, хотя высок твой род,

Входишь в дом к низкорождённому, набиваешь свой живот.

 

Всякие запреты выдумал, вымогаешь ты дары, —

В яму свалишься средь бела дня ты, ждать недолго той поры!

 

Знатен ты, а в Бенаресе я — ткач и, право, не пойму:

То, что есть “твоё”, возможно ль равным сделать “моёму”?

 

Тот, кто с нами к правде движется, к свету истины придёт.

Пандит, веды проповедую, в бездне гибель обретёт.

 

 

* * *

Сколько обликов есть, — в человека легко ль воплотиться?

Этот облик принять разве каждая может душа?

 

Плод, который упал, может в дерево вновь превратиться, —

может стать человеком лишь тот, чья душа хороша!